Подготовлен Думой Ставропольского края
Комитет Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера (далее – Комитет) рассмотрел проект законодательной инициативы № 7–1357 «О внесении изменений в статью 40 Федерального закона „Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации“ и статью 121 Федерального закона „О противодействии коррупции“ (далее – проект законодательной инициативы) и отмечает следующее.
Проектом законодательной инициативы предлагается в статью 40 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и в статью 121 Федерального закона «О противодействии коррупции» внести изменения, в соответствии с которыми не только проверка достоверности и полноты сведений о доходах, расходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, но и проверка соблюдения местным депутатом, членом выборного органа местного самоуправления, выборным должностным лицом местного самоуправления ограничений, запретов, исполнения ими обязанностей, установленных Федеральным законом от 25 декабря 2008 года № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», Федеральным законом от 3 декабря 2012 года № 230-ФЗ «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам», Федеральным законом от 7 мая 2013 года № 79-ФЗ «О запрете отдельным категориям лиц открывать и иметь счета (вклады), хранить наличные денежные средства и ценности в иностранных банках, расположенных за пределами территории Российской Федерации, владеть и (или) пользоваться иностранными финансовыми инструментами», проводятся (осуществляются) по решению высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) в порядке, установленном законом субъекта Российской Федерации.
По тексту проекта законодательной инициативы необходимо отметить следующее.
Исходя из смысла части 45 статьи 121 Федерального закона «О противодействии коррупции», проверка соблюдения лицом, замещающим муниципальную должность, ограничений, запретов, обязанностей, установленных законодательством, осуществляется в рамках проверки достоверности и полноты сведений о доходах, расходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, проводимой на основании части 42, а также исходя из смысла части 44 данной статьи.
Следовательно, дополнение части 44 статьи 121, равно как и дополнение части 72 статьи 40 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», будет означать излишнее правовое регулирование.
Кроме этого, из смысла проектируемых норм, и как предполагает субъект права законодательной инициативы, следует, что по решению высшего должностного лица субъекта Российской Федерации может быть проведена проверка соблюдения лицом, замещающим муниципальную должность, например, только запретов или ограничений. Вместе с тем, исходя из федерального законодательства, регулирующего вопросы противодействия коррупции, выявление соблюдения запретов входит в мероприятия по проверки достоверности полноты сведений о доходах, расходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, которые могут быть проведены после подачи указанных сведений в определенные законом сроки.
В данном случае может быть нарушен принцип формальной определенности закона. Между тем, Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 13 июля 2010 года № 15-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации, части 4 статьи 4.5, части 1 статьи 16.2 и части 2 статьи 27.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан В.В. Баталова, Л.Н. Валуевой, З.Я. Ганиевой, О.А. Красной и И.В. Эпова» указал на то, что неточность, неясность и неопределенность закона порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного его применения, что противоречит конституционным принципам равенства и справедливости, из которых вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования; в противном случае может иметь место противоречивая правоприменительная практика, что ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан.
Кроме этого, федеральное законодательство о противодействии коррупции исходит, прежде всего, из принципа проведения единой государственной политики в области противодействия коррупции. Следовательно, возникает вопрос, на каком основании в отношении лиц, замещающих муниципальные должности, должны проводиться проверки, которые не проводятся в отношении иных должностных лиц.
Подобное правовое регулирование, с учетом правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, неоднократно изложенной в постановлениях, может рассматриваться как противоречащее конституционному принципу равенства, в соответствии с которым такие различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 24 мая 2001 года № 8-П, от 5 апреля 2007 года № 5-П, от 27 февраля 2012 года № 3-П, от 5 июня 2013 года № 12-П).
Также необходимо обратить внимание, что Советом законодателей Российской Федерации был рассмотрен аналогичный по сути проект законодательной инициативы № 7–558 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты по вопросам совершенствования механизма противодействия коррупции», подготовленный Государственным Собранием – Курултаем Республики Башкортостан, который не был рекомендован к внесению в Государственную Думу.
На основании изложенного Комитет не поддерживает концепцию проекта законодательной инициативы.